Людмила: Сейчас будет особенная запись, поэтому прошу у вас особенного поля и отношения.

Меня в течении всей социальной жизни называли плохой матерью. И теперь, когда я стала действительно Матерью я поняла, почему просто физического материнства было недостаточно. Я с детства чувствовала, что материнство женщины не заключается только в физическом рождении и воспитании ребёнка. Материнство — это нечто большее! Это удерживание женщиной высшего звука в мужчине, который рядом. Это может быть и брат, и сын, и отец… Инстинкт материнства у меня заключался в том, чтобы воодушевить, извлечь из «спелёнутого» Звук Духа.

Нина: Почему после медитации у меня болит голова? Она становится тяжелой!

Людмила: Вам надо точнее распознавать точки отсчёта. Мы всегда имеем точку отсчёта, но горизонтально-челове­ческую! Личностную! А вертикальная точка отсчёта принимается нами как «вкусное пирожное» после «сытного обеда». Мы «доедаем» данную нам следующую порцию благодати, представляя для насыщения свою форму, личность, которая и вместить-то не может следующий объём, но привыкла не отдаваться, а поглощать!

17 ноября 1983 года

 Сегодня была лекция у знакомого оперного баса. Некая «астрологиня», как её представил знакомый, говорила о горизон­тальных и вертикальных энергиях в человеке. Рассказывала о системе оккультной медитации по Учению Тибетца. Вся лексика — совершенно незнакомая, хотя состояния психики, которые проявляла эта ­женщина, были знакомы.

Имел неосторожность сказать ей, что «Джуал Кхуул — это чушь», поскольку с юности я изучаю индийские мифы о Кали и ничего подобного в Индуистской Космогонии не встречал. Боже мой, что тут началось! За моё противодействие получил энергетический удар! Женщина (её зовут Людмила), стала резко проговаривать мои личностные программы «великого художника», рисующего богов (довольно точно, к моему сожалению). Уже после лек­ции она объяснила, что не просто называла мои программы тщеславия, а поднимала энергию этих зон вверх, рассредоточивая во мне горизонтальные сгустки.

Людмила: Сначала в ночном свидетельстве меня представили седому Старику с разбитыми параличом ногами. Он еле сидел в стоящем где-то на ночной пустой площади кресле. А пред­ставлял меня Некто, стоящий слева от меня — небольшого роста, скрытый тёмным эфиром. Представлял молча, просто подвёл к Старику. Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Такая чистенькая, миловидная, в белом платье. Вечная девочка. Очень знакомое мне (как Духу) моё же активное существо — Душа.