Зачем пришёл?

(Разговор с Сашей Вулканом, после его возвращения в группу)

 

 Саша Вулкан: Мне сегодня открылось, что я без группы уже не смогу дальше пройти... Я просто утомился в борьбе...

Людмила: Когда ты, как Сын – Душа, «приходишь к Отцу – Монаде, Он тебя спрашивает: «Зачем пришёл?» Если человек переживает состояние бытия оголено, то он всегда знает – «зачем». Он не ожидает от цели «лучей солнечных»... Понимаешь, он точно знает - «зачем пришёл». Дело даже не в ментальной позиции и не в логике, а в глубочайшей духовной кундалинной корысти. Можно сказать, что это корысть такая же точно, как у жида, как у сребролюбца…... Понимаешь? Ну, или как у алкоголика. Я бы так охарактеризовала Суть Первого Луча. Корысть очень определённая! Она отличается от таковой у человека на Втором Луче, который просто приходит туда, где ему приятно, или где продлевается его манера всех любить, туда, где его насытят, или где он сам насытит, но ещё не знает как... А Первый Луч, он точно знает – «зачем пришёл». Он только тогда через вас осуществляет добрую волю, когда вы точно знаете – зачем к нему пришли. Вы активизируете высший ум, вы интерпретируете санкцию, вы её оформляете, вы включили волю... Вы точно знаете – зачем, при этом вы не ждёте, как ждёт Второй Луч, что предпримет Первый. Вы действуете в упреждающей манере – сами вызываете ответную реакцию. Понимаете?

Сергей Стрелец: То есть своей внутренней жизнью начинаешь...

Да, напрягаешь волевой принцип в отдаче Высшему. Ты же пришел к Первому Лучу для того, чтобы соединить свою малую волю с более могучей Духовной Волей. Тут сливаются два напряжения. Но если ты напрягаешь Первый Луч внизу, через самолюбие, то обязательно оно будет сталкиваться с таким же нижним напряжением в других. А в высшем варианте соединение происходит через общее, объединяющее бытие. Но по форме – это выглядит не как расслабление и напряжение, а как две взаимопроникающие воли, абсолютно корыстные в Боге. В этом случае, возникает впечатление выстроенной ментальности, а не какого-то бабского, ожидающего, третьелучевого состояния, или сыновней любви, такой тихой и восприимчивой. Здесь присутствует именно видовая корысть. Вам это качество должно быть известно в основном по нижним мужским проявлениям.

Поэтому я и спрашиваю тебя, Саша: «Зачем пришёл?» Я знаю, что в данный момент всё зависит от того, как именно я тебя спрошу, то есть, какое качество напрягу в тебе. Ты ведь можешь придти и проявится как «баба со своей нижней утробой», или подойти как «сын», или как духовный мужчина, если я это буду в тебе насыщать. Ты все эти качества несёшь в себе одновременно, и тебе надо только перестроиться на духовную корысть. Понимаете, о чём я говорю?

Саша Вулкан: Знаете, я сюда просто как в храм шёл...

Людмила: Да, Телец настолько вежлив, что мне вообще непонятно, о чём ты говоришь. Это очень астрально для меня. Я эту зону не слышу.

Храм – это то, где можно осветиться. Знаешь, лучше уж зайти в жилконтору (ЖСК) и там, например, вопрос с квартирой решить... А если выпить с теми, кто там сидит, то может быть, в этой ситуации можно чему-то и научиться. Или понять, что это такое, когда люди пьют, или у них нет жилья. И почему так устроено, что за квартиру надо огромные деньги платить и как-то крутиться для этого. Не знаю, но я, например, там что-то конкретное предприму, понимаешь? А если я в храм приду, то ничего не сделаю, просто освещусь. Но честное слово, в ЖСК, наверное, можно больше осветиться.

Саша Вулкан: Но, я же пришёл сюда весь во внутренней работе...

Людмила: Ты что, не слышишь разницу, когда ты заходишь в храм, для освящения, или в ЖСК, где у тебя твою двухкомнатную квартиру могут забрать? Представь себя в этих двух ситуациях.

Саша Вулкан: Но моё состояние, оно больше «на ЖСК» похоже.

Людмила: А мне показалось, что больше на храм.

Саша Вулкан: Ну, Вы знаете, напряжение во мне в последнее время было колоссальным.

Людмила: Ты так рассказываешь, как будто надеешься на моё понимание тебя... И ты привык к этому. Ты и раньше намекал мне на своё состояние, а я тебе тебя «расшифровывала». Но сейчас во мне настолько всё это «заклано», и я стала такой «примитивной», что у меня просто не осталось средств, чтобы тебя «расшифровать».

Если человек рассказывает мне, что он боролся, я не понимаю, о чём он говорит. Вот Юля ко мне вчера приходила, она тоже «вся в борениях»... Но я так и не смогла понять, что она от меня хочет. Я её уже который раз спрашиваю: «Что тебе надо?» А она опять – сидит и плачет. Говорит: «Я Вас хотела видеть!» «Осветиться» она ко мне пришла. Я не понимаю, что ей нужно от меня!

Саша Вулкан: Это другое...

Людмила: Нет, Сашенька, это очень похоже. Она может быть примитивнее, но это всё тот же астральный план со своими подпланами. Я не понимаю, что вы хотите!

Саша Вулкан: Ну, укрепиться...

Людмила: Я это тоже не понимаю. Знаете, перед тем, как укрепить вас на Первом Луче, обязательно спрашивают: «Зачем пришёл?» Я думаю, что Михаил, который стоит у ворот рая, Он не выясняет у подошедшего – чистый он или нет, Он именно это спрашивает. И по тому, как ему отвечают, он решает – пропустить человека в рай или нет.

Саша Вулкан: Мне просто очень тяжело было...

Людмила: Знаете, когда есть конкретная ситуация, то и сами вы и ваши вопросы, и рассказы, и показанные вами энергетики – всё это очень фактурно выглядит... Правда? Вот мне Лена вчера рассказывала о Саше Близнеце, как он сначала очень тотально с ней разошёлся, а потом опять сошёлся. Это натурально выглядит. Я слышу за этим даже какой-то звук, как будто звон хрусталя. Для меня это фактурное переживание, поэтому я знаю, зачем ко мне Саша приходит, зачем Лена приходила... А зачем ты пришёл, я не знаю. Пусть эти люди разошлись, потом опять сошлись. Пусть они решили, что теперь свободны друг от друга. Не важно, как они это оформили. Понимаешь, у них есть нужда прислонить к себе не просто моё знание или совет, как духовно общаться в паре, а моё бытие в этом. Такой же сутевой кусок в себе организовать, какой есть и во мне. Ты же художник, Саша, ты должен слышать, когда в контакте начинается очень фактурная лепка духовных тел буквально на уровнях взаимодействия тонких эфиров с плотными.

Я же не слышу стоящего за тобой сокрушения. Не знаю, зачем вообще тогда контактировать... Я ничего не понимаю. Ты пришёл вежливый, в меру очищенный, с определённой открытостью некоторых твоих природ и закрытостью некоторых других... Твоя самая актуальная боль не слышна, потому что рассказать о ней это не вежливо. Так тебе кажется. Представляешь, что ты мне предлагаешь?! А в посмертии, Сашенька, у меня физических глаз не будет, поэтому на тонком плане я увижу тебя только как сгусток твоих состояний. И если там останется твоя вежливость и твоё пассивное предложение себя для освящения, то я тебя там не только не узнаю, но и не увижу. Потому что для меня, тебя такого нет. Видимо, это я поощрила в вас эти привычки и второлучевое поведение... Но сейчас я не могу это принять. Представь себе, как бы ты к матери пришёл домой погреться и как – к отцу. Ты с отцом по-другому будешь себя вести. А я внутренне сейчас больше отец, чем мать. И я ничего не могу в тебе поощрить, что раньше мать поощряла. Я могу только дать тебе перволучевой видовой, импульс и спросить: «Зачем пришёл?» Что называется, вопрос по делу. Ведь Первый Луч конкретен уже потому, что он сам по себе Бытие. Он и есть тотальное переживание вопроса... И всего остального.

Саша Вулкан: Мне казалось, что у меня очень сильное переживание...

Людмила: А почему ты это не показываешь? Это же – Первый Луч? На каком ты тогда вообще Луче пришёл? И кто это? Вот Мишенька – этот Тигр явился ко мне, может быть даже с ножом. Так он по делу пришёл. Ему показалось, что надо припугнуть Учителя смертью и посмотреть – как Он при этом будет вести себя. Но я не предлагаю, чтобы ты тут цирк разыгрывал. Как же ты не понимаешь, что приходить надо с чем-то. Если бы ты «не хотел быть кузнецом, который сидит в аду», то представляешь, как бы ты задал вопрос?! Мне твоя вежливость не нужна, она ничего не стоит. Теперь уже всё не так, как было раньше.

Саша Вулкан (вдохновенно): Всё не то!

Людмила: А ты хочешь для своей жизни набрать слагаемые из старого процесса и не понимаешь, что процесс давно уже новый идёт. Он другой. Ты должен приходить ко мне так, как будто тебе нужно картины продать. Представь, каким ты придёшь куда-нибудь для продажи картин, где тебя могут обмануть, да ещё к тому же всё украсть. Вот там ты будешь перволучевой. А здесь ты какой-то другой. Мы в наших движениях сейчас не можем быть без кундалиннного включения в процесс. Ну, впрочем, может быть, вы можете, но я не могу. А как же мы тогда внутренне друг друга услышим, если я даже «не слышу», что ты говоришь?

Саша Вулкан: Может быть, я отстал от мистерии?

Людмила: Дело не в этом, просто ты консервативен в привычках и традиционно повторяешь то, что раньше здесь принималось.

Саша Вулкан: Понимаете, у меня очень высокий сон был...

Людмила: Саша, так не получится. Ты опять мне сейчас два сна расскажешь в ученическом варианте или ещё в каком-то... Но это вообще всё «не из той оперы». Только за прошедшие два часа работы здесь, столько было напахтано мистериальной жизни, даже просто информативного материала для тебя, что ты мог хотя бы за что-то жизненно зацепиться. Но этого нет. Я теперь стала «стервой» и могу только спрашивать: «Зачем пришёл?» Неужели я не понятно говорю? Но в чём-то ты всё-таки живёшь?

Саша Вулкан: Я живу в проблемах борьбы со стражем...

Людмила: Тогда человек задаёт вопросы об этом, и они живые. Я всё-таки не понимаю, в чём ты действительно натурален.

Саша Вулкан: Знаете, у меня есть задача... …Но для Вас это уже, наверное, не то?

Людмила(сокрушенно): Как мы по-разному сейчас говорим. Почему ты считаешь, что для того, чтобы продать картины, надо быть в жизни, а на встрече с братьями и матерью в Боге и Вечности быть жизненным не обязательно?

Саша Вулкан: Да, видимо моя форма общения, она предыдущая, устаревшая...

Людмила: Нет, она вообще – не жизнь.

Саша Вулкан: Ну, что же делать-то?

Людмила: Ничего не делать. Жить той жизнью, какой ты на самом деле живёшь. Сейчас идут энергии Первого Луча – Жизни и ты не можешь быть вне её. Ты можешь быть какой угодно жизнью – верхней, нижней, боковой... Но жизнью! А ты опять хочешь мне предложить подготовку к жизни, очищение для неё... Одно дело, когда ты на учениях стреляешь, а другое, когда идёт бой и ты в самой этой схватке учишься стрелять.

Саша Вулкан: Для меня, в определённом смысле, бой идёт...

Людмила: Как же ты стал лжив за всё это время, пока жил где-то там! Как тебя так изменили?! Ты стал даже более лживым, чем раньше. Ты лжешь не сознательно, нет. Ты стал не живой для меня, в мистерии не жизненный. Чем-то тебя очень подкосили.

Саша Вулкан: Да, наверное, в этом главная причина.

Людмила: Я не могу вести мистериальную работу, когда люди вот так приходят. Я честно не понимаю, зачем они здесь. Ещё, когда лекции идут, я знаю, что там люди новенькие и надо их энергетически прорвать. Тут я ещё могу организовать себя на этот прорыв. Но в близком варианте, ты для меня не живое существо. Вообще! Я никак не могу врубиться – кого я вижу. Понимаешь, на зоне Жизни есть только Жизнь. У тебя, видимо, есть нижняя жизнь, которую ты прячешь, и есть очистительный процесс для подхода к Высшей Жизни.

Саша Вулкан: Да, но верхней-то нет.

Людмила: Ну, это твой возраст. Пусть. Я тут не могу участвовать, потому что не знаю, что мне при этом нужно делать. У меня такие люди, как ты вызывают негодование: «Как можно чиститься для чего-то, что где-то впереди, когда ты ещё не в том, но уже, как бы, не в этом?! Тут, видимо, моя проблема, потому что в общем-то, наверное, этим людям естественно так развиваться. Но тогда ты должен быть в другой системе: среди художников, бхакти йогов, в ортодоксальном храме – среди тех, кто туда придут и будут мантры петь. Там, где служба идёт, но где можно было бы пассивно стоять и каяться так, чтобы просто перечислить свои грехи, а священник бы тебе ответил. И ты возвысишься, и очистишься... Я это понимаю. Но неужели ты не видишь, что я другая?

Саша Вулкан: Вижу, да.

Людмила: Часто люди духовность понимают так – в храм пойти очиститься, а к ведьме придти, чтобы про мужа спросить. Получается, что у них натуральная жизнь только в чёрной магии. У тебя также. А в храм ты ходишь очищаться. А где у тебя жизнь? Вполне вероятно, что твои дела пока так обстоят. Я не против. Может быть я виновата, что вас к одному подходу приучила, а потом начала меняться, а вы или не успели или не захотели измениться. Так тоже бывает. Поэтому я не знаю сейчас твое соотношение со мной.

Ты демонстрируешь – чистый женский принцип, а на Первом Луче это нелепо. Может это и не плохо, но меня такой подход раздражает. Понимаешь?

Саша Вулкан (подавлено): Да нет у меня женского принципа.

Людмила: Женский принцип – это полярность, которая как бы пассивна и «хочет казаться чистой». На самом деле, она безумно активна, как центр смерти, всё поглощающий. Смерть – это, наверное, и есть максимальное растворение в тамасе. Смирение – это совсем другое качество, оно тоже активно.

Саша Вулкан: Мне вообще больших усилий всё это стоило.

Людмила: А я опять спрашиваю: «Зачем пришёл?» Сейчас только в этом вопрос. А ты мне рассказываешь об усилии, которое ты делал для очищения. Я же тебя не спрашиваю, Саша, насколько ты чистый. Меня это не касается. Продолжай твою светскую жизнь, пойди к Славе Петрову* на выставку... Там будут кундалинные ситуации, которые тебя зацепят. Я не говорю, что это плохо, но там твоя жизнь. А тут ты хочешь меня поставить в свои рамки, но у меня нет жанров общения, которые тебя устроят, я принимаю только ситуации жизни. У тебя ложная позиция, и я не знаю, как с этим быть. Я так жить не умею.

Саша Вулкан: Я вообще не хочу Вас никуда поставить.

Людмила: Ты не слышишь разницу? Вспомни, как ты отстаиваешь свои скрытые корневые программы: материальные, профессиональные, парные, - очень даже для тебя естественные... Тебе кажется, что на них не нужно особенно обращать внимание. Но ты в них очень живой. Тогда что же происходит? У тебя есть какая-то своя нижняя жизнь, которую ты тщательно упаковываешь в вату из готовности к высшей Жизни. В итоге получается, что именно вот эта красивая упаковка настолько хорошо сохраняет нижний корень, что делает его недосягаемым для изменения. Потому что, иначе с ним можно было бы работать.

Сергей Стрелец: И эта упаковка чуть ли не ангелом представляется...

Людмила: Вот ты, Саша, так передо мной и сидишь, как этот «ангел».

Саша Вулкан: Что делать? Я просто не знаю.

Людмила: Дело в том, что я тоже не знаю, Сашенька. Вот где твоя жизнь – туда и идти. Нельзя так долго ходить в упаковках. Ты рискуешь упаковать гниющий труп в чистые, белые пелены, под которыми даже не ясно будет, что там внутри. А я не могу иметь любви к трупу и мёртвое любить. Я знаю, что за всем этим твоим усилием стоит что-то трупное, временное, иллюзорное, делающее вид, что оно жизнь.

Саша Вулкан: Но я боролся...

Людмила: Так, с чем же ты всё-таки борешься?

Саша Вулкан: Меня измучил половой импульс.

Людмила: Ладно, положим, у меня тоже есть половой импульс, но я не пошла к мужику. Ну и что? Не понятно. А если бы пошла, то что бы делала? Мне трудно врубиться в твою проблему. Если бы ты мне сказал, что не пошёл в публичный дом, то это я ещё могу понять, там надо деньги платить, а у тебя, положим, их нет. Или ты страдаешь потому, что живёшь с женщиной, которую не любишь. Мне это тоже хоть как-то понятно. А ты мне вообще про какие-то половые импульсы рассказываешь. Я не понимаю этого.

Саша Вулкан: Но Вы же меня спросили, с чем я боролся.

Людмила: Что за половые импульсы? Это всё равно, если бы я хотела говорить, но не разрешила себе этого. Почему, спрашивается, я не позволяю себе поговорить? Я отвечу, что вокруг были глупые люди, и мне не с кем было разговаривать. Это нормальный ответ. Или я скажу, что у меня была такая высота, что чтобы я не сказала, это было бы не адекватно моему состоянию. Это тоже ответ. Для меня это конкретно. Я же не говорю: «Я хотела поговорить, но изо всех сил боролась с этим». Ну и что? И я буду такая сидеть перед тобой? Та, которая хотела поговорить, но, неизвестно почему, вдруг, приняла обет молчания. А? Меня спросят: «Ты что, уже померла, ты – труп? Поэтому я тебя спрашиваю: «Что это такое – твой половой импульс? Конкретно». И чем он отличается от «моего желание поговорить»?

Саша Вулкан: Но, понимаете, с кем поговорить? Вот опять это надо понять...…

Людмила: Саша, что с тобой?

Саша Вулкан: Мати, я что-то запутался совсем.

Людмила (смеётся): Саша, мы разбираем такие мистерии, а тут вдруг такая недоразвитость. Это же так называется. Может в твоей среде художественной это всё очень мило выглядит, когда есть недомолвки, затаённость, где все нагнетают свою значимость и друг друга разгадывают... Знаешь, я этого всего не понимаю. Чего там можно расшифровывать и предузнавать? Несерьёзно это всё. Ты в какой-то другой жизни живёшь.

Саша Вулкан: Вот это, видимо, самое страшное...

Людмила: У тебя и привычки все какие-то другие. Я, говорит – не хочу, чтобы у меня половой импульс был. Я, говорит – с этим дрался. Да, на половом импульсе монады рождаются! Видишь, у меня уже просто «руки опускаются».

Я тут с Мишей недавно разбирала мистерию. Всё, здесь везде иконы «летали вверх ногами», потому что человек знал – зачем пришёл. А зачем ты пришёл, я не знаю. Получается так, что когда ты знаешь, зачем пришёл – это, по-твоему, грязно, а вот когда не уверен, зачем ты здесь, то это вроде бы чисто. Ты очень смешно живёшь. У тебя как бы понимания нет, как будто тебя ничему не учили. И неискренность, и вежливость формальная и бог знает что ещё. Кому это надо?

Вот, например, я тут Максиму брюки подарила, а он отказался в нашей работе участвовать. Я два дня мучилась – как же ему за это врезать! Тогда я штаны эти забрала у него и спрятала, с решением, что я их ему не отдам? А тут мы вдруг увидели, что он ходит в этих брюках. Я подумала, что он их выкрал. А вчера Серёжа с «квадратными глазами» изумлённо сообщает, что штаны, которые я спрятала, на месте в шкафу лежат. Представляете?! Максим, на зло мне, купил точно такие же штаны! И Серёжа только сейчас это обнаружил! Извини меня, но по мне, даже это нормально.

Коля Овен: Матери «пику вставил».

Людмила: Ну почему пику. Нет. Это магически интересно – как так получилось, что Максим ходит в таких же штанах.

Это я тебе, Саша, в качестве примера говорю. Для меня такое поведение нормально. А то, что ты рассказываешь, мне не понятно. Как же ты относишься к строительству тонких тел, к мистериальной, монадической работе, если это для тебя менее конкретно, чем твоя живопись. Я что-то не понимаю, куда ты всё это вообще отнёс, если ты даже толком ничего сказать не можешь? Тогда, что для тебя духовная работа? Может быть, её для тебя вообще нет, а есть только некоторое очищения себя? Для чего?

Саша Вулкан: Нет, но просто в прошлый раз я...

Людмила: Повторяю, если я с тобой в посмертии встречусь, то я точно ещё раз умру. Потому что попаду в небытие и даже не смогу сообразить – куда я попала. Ты, наверное, этого не понимаешь. И я бы не хотела с тобой такой встречи в посмертии. Ты к ней совсем не готов.

Но, в чём-то ты, наверное, живой?

Саша Вулкан: В чём-то живой, конечно.

Людмила: Проблем нет, Саша. Что это такое? Зачем нам так мучиться, ребята, Ну мало ли, ну поработали несколько лет, какие-то сдвиги произошли. Что за мука такая? Вот особость! Где живой, там и живи. Хочешь чиститься, найди институт, где этим занимаются. Всё можно решить, Саша, только везде надо быть честным. Просто то, как ты живёшь, для меня не жизнь. Это же не значит, что у тебя нет жизни. Но почему-то главный кризис в ней ты как-то даже не формулируешь. Ты всё время из под санкций души уходишь, каждый раз делая вид, что она не то говорит, что тебе надо, или что её вообще нет. А вот нижняя воля твоя, она очень чёткая. Это я знаю. Она уже без слов всё решила. А то, в чём тебе, казалось бы, надо жить, оно у тебя какое-то молчаливое, ожидающее, очищающееся, всё из себя предварительное... Иди в ортодоксальную церковь. Сейчас, мне кажется, я серьёзно говорю: «Это тебе подходит». Люди, которые рисуют, беседуют об искусстве, иконах, культуре, особенно национальной... Вот там и будь. Слушай, ты там такой настоящий станешь! Даже если ты таким и помрёшь, то какое моё дело? Но тогда вообще, ты не у дел оказался.

Саша Вулкан: Да, как-то так получилось...

Людмила: Значит, ты везде врал. Ты хотел быть и здесь и там, а оказался нигде. Коммунисты сейчас в таком же положении.