Идите к Отцу своему

 Коля: Не могу ли я узнать, почему двоих женщин от­странили от работы?

Людмила: По мере того, как Учителя и высокие Сущности чаще общаются с нами, растёт опасность для тех из нас, кто «держит лицо вверх» формально. каким бы мастерским ни было приспособление к якобы духовному действию, человек опускается на глубину, симметричную высоте групповой работы.

Это касается этих женщин, которых я отстранила от работы. Если ещё год назад проблема «духовного вынаши­вания» мужчины воспринималась ими жизненно-серьёзно и они старались преуспеть в строительстве Антахкараны, чтобы помочь в этом мужу, сыну, то сейчас они попро­сту позволяют мне обслужить себя советами, видя в них нечто, что имеет скорее эстетически-нравственное, но не реальное (для них) значение. Внутренне они даже не до­пускают, что возможно что-то изменить и построить новое (в тонкоматериальном смысле).

Они не говорят об этом прямо, они научились во­время восхити́ться (но не восхи́титься), вовремя усвоить информацию, якобы правильно (но не правдиво) ответить. Но приложения к своей судьбе — нет.

Сама высота, где они побывали через медитацию, вызвала амплитуду, но они оказались ниже, чем были .Они превратились в тех, кто постоянно ожидает энерге­тического подъёма с моей стороны для кормления ниж­ней зоны, куда бы они не попали без высоких энергий. Теперь эти существа «со Знаменем», располагающие энер­гиями группы, наслаждаются «интересными контактами». На самом деле насытились их физическая, сексуальная и астральная природы. Исчезла хотя бы мало-мальски раз­витая ментальность. Она заменилась бытовыми заботами (и в семье, и внутри группы). Эти заботы оказались не ти­пом служения, а способом захвата группового кундалини: обе женщины ведут себя так, будто захватили «корни» на­шего бытия. Деловые контакты, быт, еда, вещи вдруг обре­ли в их лице невероятную значительность. А это уже — не просто формальность. Это — чёрная магия. Это не просто неискренность. Это овеществлённый принцип нижнего гнездовья смотрит на тебя. И они — только это... Навсегда «победившее» гнездовье... Что бы мы им ни говорили, они устилают свою корневую жизнь «пёрышками» наших уси­лий спасти их и помочь им.

К сожалению, я слышу за ними одно и то же: угнез­диться — и выжить в форме (вопреки знанию о Доме Отца!). Угнездиться и опять выжить! Если медитации Ведущего пе­реносят их в Дом Отца, то они буквально стягивают энер­гии вниз. Субъективное переживание только нижнего жиз­ненного уюта (как реальности) настолько непосредственно и сильно внедрилось в них после полученных ими объёмов Иерархических энергий, что они превращаются в вампиров, поглощающих Души в нижнее кундалини их «реальности».

На что это похоже? Представьте, воины или геологи долго шли по лесу, устали безумно. Если спросить их здесь же, в лесу, чего они хотят, они ответят: «Чая горячего, па­латку, спальник и всё! Я отрубаюсь».

Но от чего же устали эти женщины? Они не уста­ли. Нет! У них — сильная тяга к тёмному полюсу. Они давно перестали выбирать верхний полюс. Они пошли по линии наименьшего сопротивления. Они уже без выбора. Они уже «устали» — «только чай и спальник» — и всё. Они «отрубились».

Поэтому, когда им говоришь: о медитации, о под­виге Любви, об эзотерическом знании, покаянии — они смотрят на тебя преданными глазами, в основании взгляда которых — корневая улыбка женского знания о смерти и благе мягкого втекания в неё... Я ответила вам, Коля?

Коля: Я понял. Спасибо. А можно — ещё вопрос?

Людмила: Я слушаю.

Коля: Я — о кундалинной медитации... Связана ли она с какими-то предварительно-подготовительными этапами?

Людмила: Сергей, расскажите, как вы это пере­живаете?

Серёжа: Я ищу состояние, когда внутренне знаешь, как Это происходит, когда Это происходит. Это абсолютно не зависит от каких-то искусственных мер. (Хотя они мо­гут быть предварительно-подготовительными.) Всё равно это — какой-то ключ определённый, как песня Сераписа, по­нимаете? Этот ключ, он узнаётся... Он неповторим… Как Вы говорите, что когда первый раз её (эту песню) услышали, чуть сознание не потеряли… Я думаю, что у каждого это есть, каждый это знает…

Людмила: Вы говорите в общих чертах. А если вы знаете, что от частоты этого состояния всё зависит, атлан­тическое кундалини останется или нет? Можно, конечно, так подходить как вы... Впрочем, вы даже должны так под­ходить. Я каждую минуту ищу Духа. Как в безвоздушном пространстве ищу воздуха. А вы «дышите» чем-то другим, и вам не нужно воздуха так, как мне. Вы просто спонтанно ждёте появления «воздуха».

Серёжа: Нет, почему. Я делаю предварительные жесты, в надежде обрести «воздух».

Людмила: Я сейчас говорила знаете о чём? Может, это для вас сейчас несвоевременно, но у меня нет друго­го пути. А что, если попробовать без предварительных жестов составить всю свою жизнь из Бытия Духа? Риск­нуть... Мы раньше это называли постоянством медита­ции, постоянством восхождения. У нас уже достаточно техники, достаточно каналов, достаточно знаний, Кого нужно вспомнить, как нужно вспомнить. И у вас доста­точно всего, чтобы ткань Бытия сделать духовной. Не предварять, а сделать. Это и есть попытка поднять атлан­тическое кундалини.

Серёжа: Я понимаю, но это делание может опять ока­заться предварительным.

Людмила: Нет! Если вы — на фронте и в вас це­лится враг, вы не будете предварительным. Вы можете не всё время дрожать или молиться, но вы не предваритель­ны. Люба, я была сегодня в течении дня хоть в чём-то предварительной?

Люба: Мне кажется, нет.

Людмила: Ну ладно, простите... Может я это зря го­ворю, всё это преждевременно... Но у меня сейчас такое ощущение, что я больше никогда не буду предваритель­ной. Не потому, что это неправильно, а потому, что только «здесь и сейчас» удовлетворяют полностью.

Что такое монах или святой? Святой — это не тот, который отказывается от чего-либо. Наоборот. Это тот, ко­торый не отказывается от того, чтобы каждую минуту Жить.

Серёжа: Я Вас прекрасно понимаю. Я сегодня целый день пытался так жить. Но не всегда получается удержи­вать Это весь день…

Миша Бородачёв: А у меня наоборот. Я не пытался жить, а жил весь день.

Людмила: Да... Всё зависит от степени Любви к это­му состоянию.

Люба: Где есть любовь, там не может быть пред­варительности, потому что один момент действия пере­текает в другой, но ты всё время — в этом Бытии. А жан­ры — абсолютно любые.

Людмила: Мы окружаем себя людьми, которые по­ощряют в нас это состояние. Людьми, событиями. И поч­ти никогда не делаем паузы. А если это пауза — то опять плач по Этому.

Бородачёв: Это уже не пауза, когда плач.

Люба: Предварительность — это когда человек думает, что вот сейчас он передохнёт, расслабиться, а потом будет медитировать. Это уже не любовь. Это установка на достижение, освоение.

Бородачёв: Бытийность — это как один раз вдохнул воздух при рождении и уже не можешь не дышать...

Люба: Людмила, а можно Вас попросить повторить немного про первый поцелуй. А то это не записалось в пер­вый раз. Если можно…

Людмила: Любушка... Пощади!

Люба: Ну потому, что там действительно здорово выражен тип кундалинной медитации.

Людмила: Ну ладно! Я считаю, что я была в Боге, что я была Правдой только в тех случаях, когда было со­стояние, подобное первому поцелую. И вдруг я вспом­нила, я просто увидела как это происходит на Земле... Почему-то — такая мокрая весна и уже минералы и всё-всё ожило, и в момент этого действия в единстве (обычно на улице, в юности почему-то так бывает. Это даже нужно, чтобы пара чувствовала себя продлением всего организма) всё бытие вбирается в их парность. Женщина превращается во внутрисознание, во внутриощущение, в максимальную нужду в Боге. Причём эта нужда настолько тотальна, она настолько точно её выражает, что как только она — в этом состоянии, мужчина моментально становится всесильным и способным удовлетворить эту нужду. Он становится не достигающим её, не овладевающим ею, а способным удо­влетворить нужду в Боге. Это бывает у каждой пары. Тут нет секса, нет любви как её понимают. Здесь есть пребы­вание во внутрисознании Космоса так, что если это: глаза, руки или губы любимого человека, то это — существо Кос­моса, центр Космоса. Это действительно центр сознания, состоящий из максимальной надобы в Боге, и чувствуя эту надобу, становишься всесильной. Мужчина ровно на­столько проявляет всесилие, насколько Нужда — нуж­дается. Все точки Нужды покрываются его силой, и ему больше негде иметь энергию для самосознания гордыни. Некогда и негде. У него — ликование мощи, но не мощи себя, а мощи, вызванной нуждой. (А нужда просто велико­лепна по своей тотальной Космической законности.) И два этих принципа великолепно сходятся! Мне кажется, что у каждого существа бывает такое переживание. И когда Парвати сидит на кубе, а Шива танцует, и руки Шивы уже уравновешены (две — слева и две — справа, а не как раньше, одна — слева, три — справа, когда правый прин­цип был в переизбытке (при первой жене Уме) и Его танец был смертоносен). Можно сказать, что Ума недостаточно нуждалась, и у Него оставалась сила пустого выплеска. А Парвати давала интенсивную нужду в Боге (Поэтому Она так долго любила Шиву и так долго готовилась) и Шива мог всё своё Всесилие превратить в единобожие двух полюсов в Троице, в Вечности. Это удивительный закон! И я не знаю ничего в мире, что было бы выше. В то же время это так бытово... И так прискорбно, что это — начало всех безумных, бессовестных браков, соци­альных компромиссов, проституции, похоти...

Я знаю, что я безумно грешна, когда прерываю Выс­шие состояния, хотя могу держать их всё время. Надо дей­ствительно рискнуть жить только так, даже если всё бытие вокруг, которое это переживает редко и дискретно, станет враждебным и абсолютно неоднородным мне...

...Оказывается мужчина, который как бы не пони­мает ничего о Корне, считает меня своенравной. Знала я одного такого... Я ему говорю, что смиреннее существа, чем я, вообще трудно найти! Но он не понимает Корня, о котором я сейчас говорила. Разве можно это назвать свое­нравием? Но так как он нуждается в другом типе отдачи (ты — слабая, нуждающаяся, отдаешься мне, а я благо­детельствую), где нет того самозабвенного танца Шивы, когда некогда думать, кто благодетельствует, то я — свое­нравна. Он хочет поклона анти-Шиве и наталкивается на непринятие его дьявольского благодеяния. И я вдруг поняла, что своенравные женщины — это великий под­виг на Земле! Они, вопреки своему земному выживанию, удивительно смиренны перед Господом — Мужем. И вер­ность этому принципу отдачи они настолько удерживают, что все вокруг считают их своенравными. А они как раз наиболее растворённые. Он говорит о своенравии как о моём «корне», а я то знаю «корень» свой! Если бы у меня спросили, какая у меня религия, я бы сказала, что у меня религия Мужа. А кроме Духа нет Мужа. А для этого типа я — своенравна! Меня он просто умилил... Такая подрост­ковая полудохлая душа, как корона на дьяволе. Я увидела этот дьявольский прищур, следящий, благодарна ли я ему. И это горе — для этого существа.

Мужчина, женщина — все эти названия просто че­пуха. И в то же время — это какое-то гениальное устрой­ство для видовой кундалинной медитации. И нам от этого никуда не деться. Чтобы мужской принцип освободился от атлантической гибели, ему нужно научиться танцевать так же свободно, как Шива.

Своенравна ли Парвати, которая шла к Шиве? Я не знаю другой религии для женщины. В этом смысле интересно еврейское заветное кундалини. Мне кажется, что у евреек это чаще бывает в сторону мужа. Потому что её потребность в Боге, удовлетворяемая мужчиной, мужем вытаскивает из него эту возможность...

И когда в своей жизни женщина не реагирует на мужское «облагодетельствование», то обычно видит дья­вольский прищур, скрытую враждебность из-за того, что не принимают «благодеяние». Но на самом деле она идёт «к Отцу своему».

Коля: А что значит: «Идти к Отцу своему»?

Людмила: После медитации, испытав духовное переживание и наполнившись добавочной энергией, мы ощущаем необходимость что-то делать. В этом нет ни­чего дурного, если правильно расставлены акценты. Но, к сожалению, многие ставят акцент не на Озарении, а на внешнем действии, потому что Озарению не дают статуса Реальности.

Тогда целью выступает не бессмертное тело Души и Монады, использующее внешние действия для наработки себе следующего достижения. Тогда само смертное внеш­нее действие оказывается конечной целью.

Эта логика — логика «заблудших братьев». Это — инволютивное движение от бессмертной Сути — к вре­менным формам, от Первого Луча Мужа-Монады — к Третьему Лучу Жены-формы, когда жизнью называют не вечное пребывание Мужа, а калейдоскопическую смену форм временного бытия.

Это законно на зоне развития временных форм, где царствует смерть, где продление телесного существования нас через наших детей — единственное продление нас... Где культурные традиции, произведения искусства или научные открытия остаются после нас, но нет продления наших Душ и Монад. Конечно, в таком случае мы вынуж­дены стремиться к удовлетворению себя в этой одной — единственной жизни, и удовлетворяем себя мы с помощью тщеславия и гордыни. Именно отсюда возникает гордыня и самость личности.

На самом же деле наша цель — это Отец Небесный. Это наращивание в нас господнего Монадического тела. Тогда деланье — это магическое закрепление Жизни этого тела. Во внешнем действии мы просто ищем способ уси­лить состояние Господа в нас.

Восторг (как способ получить энергии у Бога), а по­том — оформление его в виде заброшенного семени или гениального стиха (как цели) — всё это абсолютно ник­чемно. Единственное, что мы будем в этом случае иметь результатом — искусственно раскормленную самость и тайное, безысходное ожидание полного исчезновения. Об­ратите внимание, как всё просто. Жизнь — это Отец, это Монада, это вечное Существо, а Мать — это «па» в танце Отца, жест Единого, временный по своей природе. Каза­лось бы, мы с вами должны быть заинтересованы в нара­щивании в себе Отца — Монады — Жизни, но мы по сво­ей глупости дошли до того, что жизнью назвали Еву, фор­му, а Отца — верой, целью, религией, идеей. Форма-жена прикинулась жизнью, а мужское начало стало вести себя как жест, как суетное внешнее действие, обслуживающее обманувшую его Еву — временную форму.

Получается, что ваша плотная природа, выдаивая энергии из состояний медитативного Восторга, отождест­вляет вас с собой, со своей временностью и смертью. Вы ищете новое озарение, опять пользуете его для внешнего делового выплеска, пытаетесь утешиться тщеславием, чув­ствуете бессмысленность вашей жизни, опять запрашивае­те вашу Душу, опять тщеславитесь и т.д. Одним словом, вы включились в то, что можно назвать дурной бесконечно­стью неудовлетворённого процесса. В русской сказке Ко­щей представлен вначале немощным скелетом, висящим в цепях до тех пор, пока Иван-дурак не напоил его во­дой (энергией своей Души, которую ему открыла Марья Моревна). Тогда Кощей становится Кощеем бессмертным (своей собственной силы у него не было).

Как вы медитируете? Вначале вы веруете. Направлен­ность внимания — вверх. Потом вы надеетесь. При надежде у вас утепляется Сердце. Оно омыто тем потоком, который пришёл от Того, к Кому вы при вере обратились. Потом вы любите, и при этом заполняетесь энергией Любви. Все при­роды входят во взаимодействие с Тем, Кого вы любите.

Итак, вера — это направленность внимания. Вы вспомнили, что Он есть. Надежда — это начало взаимо­действия с тем, Кто есть. Возникает ощущение, что вы — в контакте. А Любовь — это когда вы полностью в Нём.

Ваше внимание при всех трёх этапах медитации по­переменно переводится: то на Источник силы, то на вас, который вбирает силу. Ход вверх и вниз длится до того мо­мента, пока не встанет Кольцо. Я бы сказала так: идёшь за «золотом» и относишь его вниз, потом опять идёшь за «зо­лотом» и опять относишь его вниз. Но нижние природы, нижние центры должны не просто вбирать «золото» — они должны отдаваться и, отдаваясь, могут кольцеваться.

Вы отдаётесь — Оно входит. Вы опять следующей при­родой отдаётесь — Оно входит. Вы опять следующей при­родой отдаётесь — Оно входит. И возникает, наконец, тож­дество. У вас появляется чувство снятия пут, покой, избав­ления от зажимов. И что удивительно — вы говорите себе: «Наконец-то я — в нормальном состоянии». Действительно, возникает ощущение Высшей простоты и нормальности.

Но обратите внимание: чем инертнее природа, тем более высокой Сущности она должна отдаться, тем интен­сивнее должен быть Канал и более насыщен. Тогда каждая природа совершит богослужение Великому Существу, с каждой новой глубиной отдаваясь всё более Высокому (по симметрии). Возникает великолепная, непрерывная боже­ственная Литургия.

У вас же бывает так. Горло-сакрал приняли озаре­ние — и, смиряясь, отдались по вере. Сердце-витальность приняли Господа — и, смиряясь, отдались по надежде. А ментал-кундалини вдруг стянул на себя энергии — и весь объём опрокинулся на самостный жгучий жест гордо­го гениального врача, например. Как если бы священник собрал энергии всех ритуалов и теургических операций церкви для того, чтобы прочитать проповедь и стать вели­ким и жгуче-единственным.

Мания — это когда форма стягивает энергии Сути и противозаконно усиливает себя, затормаживая дальней­шее расширение медитативного Кольца. Поэтому вы как бы раздвоены, надломлены: Душа вымаливает у Бога дар, а личность ворует и выплёскивает в никуда. В этом случае люди (более развитые) прерывают с вами контакт, видя, что парный диалог высших начал прекратился и всё про­странство жизни стало загущаться в бессовестную точку, которая ещё и одарить желает...

Учителя Шамбалы дают нам энергетики, чтобы мы стали бессмертным Духом, а мы бежим к своим богам, «золотым, серебреным, медным, железным, деревянным и каменным» и рассовываем свои «монеты» по временным «кувшинам» (астральный, ментальный и эфирный пла­ны), которые разобьются в момент потери физического тела. Потом мы опять просим, нам опять дают, и опять мы готовим себе смерть. До тех пор, пока мы не поймём, что весь внешний мир проводниковых движений (от мен­тальных — до кундалинных) — это способ теургической операции для нарабатывания нашего вечного тела Души, мы не сможем жить в мире Смысла. Общение с высшим через медитацию не должно прерываться никогда, и лю­бое внешнее действие должно быть точкой напряжения, создающей условия для углубления этой медитации, как добавочный инструмент в оркестре включается в исполне­ние звучащей основной мелодии.

Как монахи писали иконы или строили храм? Ни­кто не знает их имён, потому что их творчество было спо­собом их молитвы, и целью было нарастить себе благодать, а не «увековечить своё имя». Но земная Ева любит внеш­ние мужские проявления. Когда они кончаются, она не­преложно ждёт смерти мужского элемента — и не по злобе, а по принадлежности к виду смертных, которые воспри­нимают Первый Луч как сумму жестов, обслуживающих Жизнь, которая у них, по недомыслию, представлена Тре­тьим Лучом (хотя на самом деле всё наоборот).

Повторяю: муж — это Первый Луч Жизни, а жена — Третий Луч формы. Так как каждый из нас андрогенен, то, следуя земной логике обслуживания Жизнью — формы, мы кланяемся форме, опираемся на неё и получаем смерть, так как опирались на смертное внутри себя, на форму, на­зываемую нами жизнью.

Да, посвящённые строили храмы для Господа и не ублажали Еву, любящую жгучий мужской выплеск за то, что он ставит целью оформить её земное гнездовье на одну жизнь. Она так неразвита, что может быть ориентирована только на комфорт одной жизни, а не на продление жиз­ней, но они (посвящённые) при постройке творили магии закрепления Высшего как тела, как реальность видового духовного продления, как возможность нарастить тело Буддхи и Атмы внутри этого действия, используя энергии этого действия.

Посмотрите, как мужчины живут. Они совершают одно действие, потом ищут, как одержимые, следующего действия. Беря у Господа, они ещё и соперничают как «со-творцы». Они никогда не удовлетворены. Они — пустые, формальные. Единственный бог их — тщеславие. Это всё, за что они борются: остаться в памяти людей гением, твор­цом или деспотом — не важно, главное — крупным. Бла­гие мечты потенциального трупа! Людская память — это очень ненадёжное сооружение.

Поэтому, Коля, сделайте своей целью не врачебную деятельность, а Монаду, Отца. Идите к «Отцу своему». Спасённый, используя действие, молится Отцу Небесному. А неспасённый энергии спасения трамбует в действие как в цель для того, чтобы стать великим среди людей, при­нося себе и им в итоге «мерзость запустения».

Но пока вы, Коля, похожи на того, кто всё забирает на корабль, про который всем известно, что он потонет. А зачем? Вам нужно кардинально измениться. Вы должны выжить в Духе!

Проточность духовного бытия через вас — вот ваша судьба и ваша радость. У вас нет больше никакого другого способа существования. Это было бы нелепостью — иметь ещё что-то. Ваша скукоженность на себе, тем более «иголь­чатая» — недопустима.

Почему игла в основе кощея Бессмертного всё берёт на себя? Почему мужчины так смешно напрягаются, пыта­ясь найти в глазах окружающих благодарность за свои уси­лия? Готовы отдать Душу за то, чтобы окружающий мир сказал, что он — особенный. И когда ему говорят: «ты — сильный» — он радуется.

Упор на мужчину в себе — вот ваша игла. Высшее «Я» абсолютно текуче. там нет самосознания. там — Существо­вание. Поймите, что потенциально вы — Существование, а не существо! И глупо быть существом, потому что сущест­во всё равно в конце исчезнет, а Существование — нет.

У вас нет радости духовного выигрыша, у вас есть вы. Это фантастически нелепо, потому что на самом-то деле — вас нет. Никто на вас не обратит внимания! Вы никому не нужны. сколько бы вы ни делали усилий, они ни к чему не приведут, кроме лжи и постоянной, интенсивной про­верки: «Есть ли я, оценивают ли меня по достоинству».

У многих из вас уже достаточно духовной ориен­тации, чтобы быть текучим и понимать, что они — жест Бога. И этот жест не должен останавливаться, прекращая свой танец. Он должен наслаждаться самим Танцором, то есть Существованием, Духом, Бытием. А вы всё время ду­маете, что ваш жест — это нечто. Это очень смешно вы­глядит. И ни одно духовное Существование в этом случае к вам не подойдёт, потому что вы прямо противоположны будете ему по своей природе.

Чудовищно жить, если знаешь, что есть «ты сам», «твои» проблемы, «твои» трудности, а не текущая через тебя радость Духа. Даже не текущая через тебя — тебя-то нет! — просто радость Духа.

Посмотрите на Любу! Разве можно любить её, когда она помнит о себе? Нет! Потому что это — «козерожье» су­щество. А когда через неё течёт духовная жизнь, её можно любить. Но любишь-то не её, а духовную жизнь!

Если вы не проточны для духовного Бытия, то и пары ваши, и любви ваши, и коллеги, и творчество — это два взаимообмана. И вы сами тогда — неинтересные суще­ства, потому что в любом действии вы подсчитываете самостный гешефт. Но неужели насладиться самим Духом — это уже не выгода?

Когда я смотрю астрально, то вижу, что в любом движении вы пытаетесь зафиксировать себя. У вас вез­де — эта кощеева игла. Она постоянно «царапает» бытие. Вы — делатель, а не бытийствующий. Если хотите остаться таким — оставайтесь. Но тогда Бытие просто попользуется вами, но вы сами — не Бытие. Вы по глупости думаете, что вами занимаются, вас учитывают. А вас пользуют с некоторой возможностью для вас быть не только «па», но и самим Существом танца. Какой смысл Богу возиться со своим «па», которым Он танцует? Вот здесь — изначальная точка вашей беды! Не хотите её оставить? Тогда вы умрёте, пытаясь достичь себя или пытаясь продлить себя. «Надо успеть наработать Дух» — это не просто слова. И сейчас я бытийно говорю, что такое Дух. Дух — это когда мы наслаждаемся духовным существованием. Даже не мы, а просто есть духовное Существование как таковое, идущее через нас, и мы им наслаждаемся. Я, например, не хочу, чтобы вы меня любили. Мне это совершенно не нужно. Я хочу, чтобы вы любили идущее через меня духовное Су­ществование. Но это не я, это — Оно. И только так мы истинно любим друг друга.

Я — за тех людей, которые любят Бога, а стало быть, наслаждение Им. И всё! Но этого я в вас не вижу... На­слаждение Богом — это и есть бытие в Боге, потому что Он и есть наслаждение. Он сам по своей природе таков.

Когда я с вами медитирую, то я дотягиваю ваше «па» до общего танца Шивы. Но после медитации весь танец па­дает в это «па», которое застывает и становится неподвиж­ным. Если я хочу «танцевать», то я буду танцевать только с теми, кто танцует непрерывно. А те, кто на каждом шагу останавливаются и застывают в ожидании фотографов, ко­торые запечатлеют отдельные «па» «великого танцора» в ва­шем лице, — что же это за партнёры такие?  Как это стало возможным, что «па», которым танцует Шива, вдруг вы­скочило из Танца, встало и застыло? ты только «растанцуешься», а партнёр застыл — как же, это он танцует! И тогда видишь смерть. Со смертью танцевать не хочется. Вы пре­вращаетесь в иглу Кощея, царапающую не только вас само­го, но и всех вокруг и оставляющую на теле кровавые от­метки. (А игла всё время следит за процессом.) Вы попадаете при этом в ужасную тюрьму, тюрьму страшного загущения. И сразу начинается борьба этого загущения с Духом. Ну, что же вы делаете? Если через вас прошло существование

Духа, что же вы не блаженствуете, что же вы загущаетесь за его счёт? Кому вы нужны — загущённый?

Коля: Я увидел сейчас, что за мной реализуется смерть.

Людмила: Да, смерть.

Коля: Одновременно через Вас я увидел себя другого, не того, который должен умереть. И почувствовал, что это возможно только тогда, когда есть наслаждение духовным. Теперь я слышу, знаю эту возможность. Но в то же время во мне есть что-то, что учитывает, отслеживает.

Людмила: Это и есть игла Кощея.

Коля: Я вижу, что главное для меня — предание себя Божьей Матери, Той, которая реально видит меня в Жизни.

Людмила: А вы наслаждайтесь преданием себя Матери и не ожидайте, когда Она вас увидит. Вы сейчас говорите, как Джаланхара: «Шива, ты победил. Только, можно я сам себя убью, но в твоих руках». А что нужно было сделать Джаланхаре? — насладиться Бытием Шивы. А вы разве умеете это делать? Шива — это текучий танец.

Коля: Да, тут ещё есть следящее кундалини.

Людмила: Из всего этого конфликта между загуще­нием и Духом вы, Коля, сделали себе судьбу для насыще­ния своего кундалини. Вы «на голову встанете», но в итоге всё равно выйдете на самого себя, любимого. Эволюция вами попользуется как аккумулятором энергий наслажде­ния, выдоит вас тогда, когда вы накопите оптимальное ко­личество энергии. Но вас самого как сознания — не будет.

Космос любит текучее бытие. Наслаждайтесь ду­ховным. Просто наслаждайтесь им. Вот и всё! А вы хотите Ангела, как бабочку, пришпилить булавкой в своём гер­барии. В этом случае Ангел никогда к вам не прилетит ни по какому закону.

У вас — два выхода: или вас будут пользовать до смерти, или вы будете наслаждаться Духом, отождест­вившись с Ним.