Е.П. Блаватская

Мой дорогой мистер Синнетт!

С удивлением прочитала ваше приглашение.

С «удивлением» не потому, что меня приглашают, а потому, что вы опять приглашаете меня, как будто я вам не надоела! Что хорошего я представляю собою для кого-либо в этом мире, за исключением того, что заставляю некоторых пялить на меня глаза, других — высказывать мнения о моей ловкости в качестве обманщицы, и небольшое меньшинство — смотреть на меня с чувством удивления, какое обычно уделяется «чудовищам», выставленным в музеях или аквариумах. Это факт — у меня к этому достаточно доказательств, чтобы опять не сунуть голову в тот недоуздок, если я это могу. Мой приезд к вам, чтобы побыть у вас хотя бы несколько дней, был бы для вас самого только источником разочарования, а для меня — мукой.

Только вчера приехала поздно вечером из Сахаранпура. Дом очень хороший, но холодный, сырой и мрачный. Получила кучу писем и первым делом отвечаю на ваше.

Вот что я послала вам, горячо умоляя вас всё это напечатать, ибо страстно желала проломить голову хотя бы одному из моих идиотских врагов. К.Х. на это заметил, что было бы гораздо лучше, если бы я позволила вам приписать несколько слов в качестве замечания редактора к этому дурацкому абзацу. Я сказала: «Нет». Я знала, что вы не любите, когда вас просят о чём-то написать; кроме того, то, что я пишу, должно быть составлено лучше и более подходящим слогом. Поэтому я вам это и послала. Но ему, по-видимому, надо обязательно всё делать на свой лад. Иначе как могло потеряться моё письмо? Именно Махатма К.Х. был способен на подобного рода выходку только потому, что он мудр, силён и здоров, а я глупа, а теперь ещё и слаба, и больна. Я не считаю, что с его стороны это по-дружески. Если я столь бесполезна и глупа, то почему бы им меня не оставить?