Разговор с врачом о врачевании

Коля Овен: Я вчера общался c девушкой, которую Вы меня просили полечить. У неё психика в кризисном состоянии, но пока мне не удаётся правильно ответить на её вопросы.

Людмила: На самом деле, ты должен был сказать ей так: «Я тебе сколько раз говорил, что ты живёшь под потоком энергии Космоса и если ты – закрытая структура, то твоя система ничем не оживотворяется. А оживотвориться она может только через знание и применение гигиены благоговения. Ты ничего не имеешь и не ставишь над собой. Последняя точка эволюции твоего развития – ум. Для женщины это, конечно, хорошо, но всё же это не «потолок». Над умом у тебя есть душа, и она требует, чтобы принцип ума ей подчинялся. А ты идёшь в более высокую систему душ, ей не кланяешься, да ещё своим нижним умом выверяешь её. Это антизаконный акт, энергии текут инволютивно и возникает болезнь. До тех пор, пока ты не начнёшь ход правильно, ты вообще – неживое существо и тебя лечить нельзя. Поэтому, оставаясь в этой системе смерти, ты обязана болеть. Ты ведь сама выбрала эту систему потому, что закапсулировала свои центры – чакры, не дала через них пройти потоку энергии... А как я могу систему смерти лечить? Я не могу быть выше закона проточности». Это всё, что я бы ей ответила.

Коля Овен: А я с ней энергетически работал, лечил её.

 Людмила: Я сейчас тебе просто проиллюстрировала, каким должен быть твой ответ ей…

 Я же тебя тоже не подпускаю к работе, если ты по отношению к нашей актуальной теме или этапу находишься не в проточной системе. А ведь врачевание предполагает внедрение в более плотную, физическую природу, а значит и одухотворяющий Свет надо иметь больший. Я же не могу быть выше закона и пытаться выиграть в закрытой системе. Как? Если я твою глухую структуру буду лечить, и ты вдруг станешь здоровым, то кто тогда я такая? Мне «великое чудо» надо сделать, чтобы я помимо закона проточности ввела в тебя нечто, что, отвергая этот закон, действует само по себе. Представляешь?!

Коля Овен: Ну, да, чтобы нормализовалась закрытая система.

Людмила: Так вот, эта точка в тебе, которая «сама по себе», она всегда знает, что если человек болен, то ты должен его вылечить, и снять эту боль любой ценой, вопреки всему. Представляешь, что ты творишь?! На уровне физической клетки! Это богохульство. Попробуй лечить только людей, находящихся в проточной системе, или сразу ставь человека в условия обязательной открытости более высокому чем он сам, на его уровне. Как угодно! Говори ему: «Полюби бабушку, полюби дедушку, Бога или какую-то идею…» А иначе так называемые больные просто эксплуатируют тебя, чтобы обслужить тобой собственную смертную природу. Можешь себе это представить?! И ты внутри системы, ориентированной на смерть, как-то выкаблучиваясь, её как бы вылечиваешь или чуть-чуть продлеваешь её временное существование! Ничего себе, и ты этим занимаешься?! У тебя это не уходит, настолько в твоё сознание въелась медицинская этика. Тогда во мне может проявится литературная, лексическая этика. Ну, давай так будем себя вести. В Сашу Вулкана въелась фактуризация тонких процесов в формах, как особый, отдельный от духовных законов приоритет его жизни. У нас опять две логики присутствуют, два взаимоисключающих закона. Один – в системе Бога, другой – в системе форм. И этот последний в вас очень глубо укоренён.

Коля Овен: В состояние конфликтности с этим законом я уже пришел.

Людмила: Но, исполняя закон физического продления, ты выступаешь против наиболее высокого Бога.

Коля Овен: На самой хитрой точке.

Людмиал: Нет, на самой глубокой. Ты ведь не на уровне исскуства или социальности осуществляешь противодействие, ты на зоне жизни биологической клетки делаешь магию. И этим ты как бы говоришь Богу: «А здесь-то – внизу – я господин, а ты, бородатый, вот там вверху и сиди!» Вот значит, как ты глубоко залез, если самому Богу указываешь! А еще такие, как ты, говорят: «Я так далеко от Тебя и так смиренен перед Твоим величием, что Ты уж не вмешивайся в мои дела, они же грязные, я их сам как-нибудь сделаю». Да? И вот посмотри, твое общение с этой девушкой её никак не изменило, я ведь следила за этим.

Коля: Вы имеете ввиду сегодняшний контакт?

Людмила: Вообще всё твоё общение с ней. А что же ты тогда с ней делал? Она должна была измениться. Вот когда ты работал с этой девчонкой Овном, подругой Светы, она, например, изменилась после контакта с тобой. Видимо она уже была в проточной системе, или ты дождался её проточности, или вызвал эту проточность сам, а потом начал лечение. Как ты можешь лечить человека до того, как он стал проточным? Это же не просто твои больные, которых ты обязан на ноги поставить. Это всё твои ученики, а учитель никогда не имеет обязательств перед учениками. У него есть свидетельство, энергия благословения, которую он может предоставить, а уж выбор, как на это откликнуться, остается за учеником. И Учитель ждёт, когда система ученика станет проточной, и только тогда с ним работает. Какая разница между врачом и Учителем? А почему у тебя по поводу физического тела есть добавочная обязанность?! Понимаешь, по сути, ты нарушаешь закон учительства по всем планам вплоть до клетки. И что ты этим делаешь? Все, Серафим Саровский и прочие духовные отцы, они всегда сначала смотрели – проточен ли человек, который пришел к ним, и никого не исцеляли, если это было не так. Конечно, они могли сначала отмолить человека, чтобы из него бес вышел, потому что бес – это и есть непроточность. Поэтому, ты сначала сиди и псалмами её отмаливай, а лечи потом, если отмолишь. Иначе ты ей не поможешь. Аргументированное отторжение её, как просто пациентки, было бы для неё очень полезно. А ты относишься к ней как к обычной больной, и у тебя срабатывает другая система отсчёта. Какая? Почему ты в нашу работу привнёс другую систему? Все социальные институты имеют свои системы; своих богов – великих людей, свои точки отсчёта. У нас религия – это одна система, знание о Космосе и энергетическом ему соответствии – другая система, а когда мы доходим до конкретики, до самой плотной зоны, которая особенно должна слушать законы самой высшей системы, вдруг логика материи и формы выходит на передний план как особая. А у неё – свои законы. Тем более у врачей логика вообще непререкаемая. Ты можешь даже отругать эту девушку, показать ей в чём она себя неправильно ведёт и прочее… Что ты и делаешь. Но ты при этом опять останешься торгующимся с ней за своё право её лечить, борющимся, или побеждающим, но все это происходит внутри непроточной системы. Ты, весь из себя тщеславный и знающий врач, барахтаешься в её энергетической утробе. Ты это знаешь? Непроточные системы нельзя лечить. Нельзя! И всё. Пусть она на тебя или на кого-то там ещё молится, призывает, тогда она ещё может вылечиться.

Я помню, что все врачи почему-то меня очень любили. Видимо, сказывался какой-то мой старый духовный опыт. Как только какой-то врач ко мне подходит, я сразу становлюсь совершенно отданной ему и слабой. Прямо вот так – до предела. И я видела, как человек всегда при этом меняется, когда он лечит. Вообще-то, такое состояние – это условие любого принятия помощи. А твоя подопечная так не делает. И тут у тебя последняя точка, которую ты вчера во сне о кран бил. Даже с именем Бога ты пытаешься там выиграть вопреки закону. Профессионально выиграть. Даже не самостно, а под знаменем помощи. На этом сейчас вся медицина стоит, как и всё искусство. Вопреки высшей теургии, я – творец! Вопреки энергетическому субординационному принципу, я – врач! Понимаешь, что происходит? И опять работает вот эта последняя точка! Она как бы ничего особенного из себя не представляет, ну что – этика врача, да. То же самое у Юли Овна. Я никак не могла понять, в чём у нее дело?! Она даже не как женщина ведьмует, у неё эта же врачебная точка стоит, и она очень страшная. Может быть даже она всё ещё есть у Любы, тут тоже нужно до неё докопаться. Врачебная точка –  это корневая логика: «Помогаю на уровне клетки вопреки закону. Потому что при чём тут закон, когда это не психика, а физическая клетка?!» Хотя ты – психиатр, казалось бы, с психикой работаешь. Но всё равно у тебя это есть. «Вот физиологию вылечу, а там глядишь и психика исправится».

Ты говоришь, что у вас с этой девушкой так отношения сложились. Понимаешь, я смотрю на вашу связь внутренне, и всё равно вижу, что она – над тобой. А как это может быть? Она позволяет тебе быть врачом. Понимаешь, так же социальная среда, когда она определит человека – кто он для неё, тогда она может ему позволить быть, например, религиозным деятелем, или художником... Ну, и так далее. Для того, чтобы тебе было легко в таких ситуациях, попробуй мой ход повторить. Ты заметил, как я работаю с людьми. Очень странно, в последний момент, я вдруг отхожу от них. Если я работаю с тобой и кем-то третьим, то бывает так, что я тебя как бы бросаю. Оставляю с человеком один на один. Тебе кажется, что я тебя предаю. Просто в этот момент я понимаю, что никак нельзя продолжать общение, потому что система стала непроточной, а ты при этом всё равно продолжаешь контакт. Попробуй, наконец, держаться только этого принципа, о котором я сказала.

Коля Овен: Вы меня никогда не предаёте.

Людмила: Насчёт совместного лечения, ты что-то такое мне говорил… Ну, не предаю. Оставляю.

Коля Овен: А, оставляете, да. Это было.

Людмила: Я всегда так делаю. Но дело не только в лечении. А какая мне разница, целительство или духовная работа. У меня даже к собственному организму такое отношение. Если я болею, то чётко понимаю, что натворила бед, и мне надо как-то это всё вытащить из себя без лекарств и врачей. Ещё поэтому я никогда не лечусь. Это не обычное смирение. Просто знаешь, что прежде всего, моя система должна быть ещё больше открыта и тогда уже играешь со своими болями внутри этой системы и таким образом в этой системе открытости себя лечишь. А ты идёшь сначала осуществлять само лечение. А на чём тогда оно у тебя основано, если система закрыта? Ты же даже включиться в это не имеешь права.

Люба Козерог: То есть надо сначала найти механизм открытости, да?

Людмила: Если у человека нет состояния открытости, попробуйте его сначала инициировать так, чтобы он вам открылся. И удерживайте его в этом, а потом уже скажите, что только в этом состоянии будете его лечить, и пока будете это делать, он обязан быть открытым. Иначе лечить не будете. Говорите ему: «Я не могу, мне нельзя». И только так. Особенно тоже такую позицию объяснять не надо.

Коля Овен: То есть имеется ввиду не изначальная открытость человека, а моя возможность его сделать открытым.

Людмила: А иначе, прости меня, кто это тогда лечит? Ведь ты же лечишь как врач, обслуживающий свое кундалини и вместе с этим, всю систему снизу. Это – дьявол так лечит. И там, повторяю, происходит нижний договор. Закрытая трупная система тщеславит врача, а врач в ответ сам тщеславит и лечит эту систему. Ну, просто «кайф»! Два трупа, создавшие из собственного взаимотщеславия некоторую жизнь. Понимаешь, что происходит? Вот это и происходит. Тут у тебя трупная зудящая точка. Она совершенно мертвенная и злая по своему рисунку. Она противоречит всей твоей внутренней системе, всей твоей духовной работе, всей твоей позитивной части личности, всему... Но она есть. А выглядит это, как обычная врачебная этика. И тебе всё время кажется, что это чуть ли не законный профессиональный ход: не суть, а действие, которое чрезвычайно необходимо. Ведь Нина (жена Вульфовича), она то же самое тогда сотворила с моим папой. Какой она выдала врачебный жест!

Коля Овен: Ну, у неё это как-то на поверхности проявилось, а у меня глубже эта программа сидит…

Людмила: Да, у тебя намного глубже, но ты не повторяй, что я говорю, а попробуй сделать как я, и ты увидишь, как хорошо это может получиться. Ты заметил, я никогда к себе закрытую систему не подпускаю. Она может быть на сто голов выше в оснащении оккультными знаниями, но я не подпущу её. Потому что, если я начну её «взрыхлять» и насыщать, то кем я буду в этот момент? Учителем трупов?! Я сначала ввожу человека в некоторое понимание своего вида, а потом уже этот вид лечу. Вот тогда проблем нет, тут ты уже всё точно делаешь. У вас тогда как бы уже по аналогии возникает общий уровень разговора, общий вид, общий Отец (но только в разных системах). Всё нормально.

А если не так, то обрати внимание, как эти два трупа – врач и больной всегда на взаимотщеславии взаимодействуют. Вот это меня поражает. Там у них есть договор: «Ты меня воспринимаешь как врача, а я за это тебе, помогаю». Это так происходит. Тогда больной следит, соответствует ли врач тому уважению, которое он ему оказывает. Так же бывает и в отношениях Учителя и ученика. Там нет благоговения перед Старшим. Ученик тоже следит – действительно ли Учитель соответствует тому уважению и отданности, которые он проявил. И чёрный учитель обычно все эти «договорные» условия учитывает. И врач вынужден выполнять программу, навязанную ему больным, который не открывается тому, кто его физически исцеляет. Он так закрытой системой себя и предлагает для лечения, и врач принимает эти условия, потому что пациент его тщеславит. У тебя это страшно развито. Ты следишь за насыщением твоего тщеславия. И это происходит когда ты, помимо закона проточности, кому-то помогаешь.

Коля Овен: У меня по отношению к вам когда-то было подобное напряжение, но сейчас оно абсолютно ушло.

Людмила: Я говорю о том, как больные внутренне следят за тобой – следуешь ли ты всем этим правилам. Знаешь, исполняющий закон Бога, он плевал на все эти условия, он просто исполняет божественный закон проточности. А ты в своём основании знаешь, что ты обязан перед миром форм. И если ты эту обязанность переживаешь превыше всего, значит ты сам над всеми законами стоишь. Вот я и спрашиваю: «Что это за закон такой добавочный у тебя, по которому ты обязан непроточные системы лечить? И который оказывается выше всех?!» А это всё равно что дьявола лечить. Ты же таким образом в теле человечества, которое и так всё больное, ещё одну клетку дьяволизма хочешь насытить. Как же это ты так можешь?!

Казалось бы, ты в этом такой великий и такой ответственный, выше всего, а с другой стороны, ты же всё время зависишь от того, тщеславят тебя больные или нет. Вот уж странно, что эти самые великие абсолютно зависят от тех, кому они помогают, потому что если не будет тех, кому они помогают, то и их самих не будет. Понимаешь, какой ужас?! Ты можешь лечить только в том случае, если этого договора нет. А так лучше этого не делай. Хватит этого богохульства. Человека в закапсулированной системе ты ни за что не должен в свою систему включать. Заметил ли ты, что если у людей не появляется открытый канал, я просто прекращаю работу, а иногда даже не начинаю её. Не важно, лекции не будет или не будет группы…

Коля Овен: А я начинаю…

Людмила: А почему? Кто ты?! Вот, например, шестидесятые, они моментально после встречи закрывают канал. Ушли и всё – канал закрыт. А потом уже они так подхихикивая на астрале подползают, знаете, такие камушки подкатываются. Поэтому я никак не могу с ними наладить рабочий контакт. Вижу, что они на тонком плане закрыты, и сама от них сразу закрываюсь. Вот вчера не звонила никому из них. Они побыли некоторое время в отстранении, потом сами позвонили, я слышу – канал открыт, тогда говорю: «Да, буду работать». Только я им «да» сказала, они тут же закрыли канал. Я опять говорю: «Нет». Понимаешь, как это происходит? А ты, если даже канал закрыт, всё равно идёшь лечить. Кому ты в этом случае помогаешь?

Коля Овен: Да, я понимаю.

Людмила: Просто скажи пациенту: «Я буду вас лечить только при определённом условии». Это очень простая система. Поставь над собой Святыню и слушай, что Она тебе будет говорить. Поэтому, Коля, исполняй этот закон и помогай только тем, для кого ты тоже некоторая святыня. Такова система проточности на всех планах. Казалось бы, ничего не стоит в каждом моменте жизни её утвердить. Везде. А она повсеместно нарушена. Везде – всё наоборот. И прежде всего, у врачей. Ведь конечная точка у них наглая до последней степени. Потому что они со страхом смерти имеют дело, с физической клеткой работают, которая от боли вопит. Тогда врач говорит: «Только я могу человека спасти, а не кто-то другой!» Получается, что он – единственный спаситель.  А наличие у тебя руки и ноги - это самое ценное, что есть в твоей природе. Вот на чём стоит вся эта система наглости. Вот почему я до сих пор не могу прямо так целенаправленно кого-то или себя лечить. И я тебе скажу, что у меня внутри ещё нет такой системы, при наличии которой я бы не вздрогнула, если бы при мне Люба умирала. Понимаешь? Чтобы когда она на моих глазах душу теряет, я точно также среагировала, или хотя бы в равной степени, как и в тот момент, когда её тело умирает. Вот когда у меня эти две реакции станут проявляться на равных, тогда я смогу лечить. Но если я внутри, в подсознании всё-таки больше вздрогну от смерти тела, я не пойду лечить это тело. Понимаешь, Коля? Я может поэтому и не хочу целительством заниматься, потому что знаю, что что-то не то сделаю. У меня ещё недостаточно точные реакции.

Люба Козерог: То есть акцент перейдёт на физическое…

Людмила: Да, возможно пока я не лечу, он у меня не актуализируется. А если я начну целить людей и этим постоянно осуществлять тренаж лжи, можете себе представить, что у меня получится?! Вся система духовной наработки свалится на врачебный результат, как у тебя. Поэтому как-то непонятно, на чём ты всё-таки стоишь? Главное, в начале всё идёт правильно, а потом у тебя железно нижний упор встаёт. Потому что сам твой ежедневный или еженедельный врачебный тренаж создаёт эту ситуацию. Как тебе из этого выбраться, не знаю.

Коля Овен: Почему не знаете? Знаете...

Людмила: Я могу сказать, что бы я не делала. Я не занимаюсь целительством. Я лечу только то, что могу лечить – тонкие тела, психику… А физический план начну лечить только в том случае, если одинаково буду реагировать как на исчезновение человеческого тела, так и на исчезновение человеческого Духа. Вот сегодня Ирина пришла ко мне духовно мёртвая, в ней уже нет никого. Почему я так долго говорила об этом. Я же чувствовала, что она умирает у меня на глазах. Понимаешь. И я для себя выверяю впечатления от исчезновения Духа и тела. Сейчас я больше в ужасе от того, что она пришла духовно умершая. Если ещё несколько раз будет так, то я уже получу право физически её лечить. Я уже буду точно знать о себе, что именно я ценю больше. Но если ты всё-таки сильнее вздрагиваешь на болезнь тела, да ещё его и лечишь, можешь себе представить куда у тебя всё льётся.

Коля Овен: Вздрагиваю до смерти…

 Людмила: В тебе должно утвердиться впечатление ужаса от духовной смерти. Ну и какого-то безусловно адекватного страха от гибели физического тела. Но разве у нас одно равно другому? Нет, у меня не равно, например. И я сейчас всё время над этим работаю. Ты можешь лечить физический план, но ты уж тогда лечи в большем приоритете психические тела. И тут слово «лечение» не подходит.  Ты просто будь духовным учителем.

Коля Овен: Лекарем духовных тел.

Людмила: Опять же, надо быть честным, Коля. И если я, например, больше дрожу от страха исчезновения собственного или чужого тела, чем от возможной смерти духовных тел, и на этом больший акцент ставлю, тогда я должна быть нормальной матерью и перелиться в ребёнка. В таком случае я, конечно, осяду в материю, но по крайней мере буду точно реагировать. А вот у этой амбивалентной структуры, антихристовой, вначале одна логика, но как дело доходит до дела, она подсознательно делает обратный жест. И я только сейчас понимаю, как вообще в принципе опасно быть врачом, иметь медицинское образование и медицинскую практику. Это всё равно, что лезть на крест, потому что, вступая в борьбу с физической смертью, на самом деле ты входишь в энергетический объем Распятия, проявленный внизу. Это какой же риск и как это осторожно надо делать.

Коля Овен: Я с такими не работаю, я лечу только тех, у кого психическое растройство, к физической клетке я уже не подступаю.

Людмила: Всё равно там можно только от одних нервов умереть. Ты же так или иначе к границе физической смерти подходишь. Психически больные, они ведь также умирают.

Коля Овен: Но правда по другим причинам.

 Людмила: Какая разница, ты же всё равно телом занимаешся и всё время отождествлён с этой кундалинной точкой, она постоянно в тебе живёт и наращивается.

Недавно я просто умирала, стала физически уходить, у меня остановка сердца была, возможно кем-то организованная. Трудно даже представить, как мне было тяжело. А я не хочу сейчас умирать, мне это противно, потому что чувствую себя в очень плохом состоянии для этого перехода. Я не могу выйти в те зоны, которые надо мной стоят. Этот внешний мир меня хотя бы держит в сюжетах, где я ещё могу как-то правильно перестроиться. А там я уже не смогу перестроиться, и поэтому возникает большой вопрос: «Куда я сейчас могу умереть?» Хотя раньше у меня такого ощущения не было, так как постоянно присутствовало взлётное состояние. Благодаря ему у меня к уходу было более легкое отношение. Значит сейчас энергетически зацеплены более густые пространства и они очень сильную оттяжку вниз дают. Представляешь, Коля, как опасно, если я сейчас рискну кого-то лечить?!

Прежде всего отнеситесь к своей врачебной практике с должным вниманием и уровняйте её по аналогии с Распятием, как точкой Смерти. Я ведь не говорю, что вы как-то плохо себя ведёте. Я прежде всего показываю, что эта точка очень серьёзная. Если нам ещё рано с ней работать, то надо обходить её, или как-то очень правильно с ней себя вести. Правильно. Поэтому я тебе, Коля, и говорила: «Мне нельзя было участвовать в твоей работе врача». Я только-только к этой глубине подхожу. Тебе ещё позволено делать ошибки, а мне что-то не очень это разрешают. Пока поймите важность для себя этой точки. А то мы обычно только «ля-ля-ля» по этому поводу разводим. Везде врачи, мы привыкли к ним, у нас и зубные доктора знакомые и всякие другие… С детства они нас всех лечат, и врачебная практика в нашем сознании опять же включена в систему какой-то такой формальной человеческой нормы. А вы поймите, насколько это серьезно! Прежде всего эту проблему надо очень хорошо прочувствовать, понять… И вообще, будь духовником, а не врачом. Попробуй так.