Скандал супругов

 Когда мы ехали в Орджоникидзе, произошёл скандал между Игорем и Асей. Как она рассказала мне впоследствии, в автобусе он заснул, хотя она хотела поговорить с ним о чём-то серьёзном. Она разбудила его и спросила: «Почему возле меня ты скучаешь?» Игорь рассмеялся и ответил ей нечто, в высшей степени программное... Мол как можно не скучать, когда отношения в долгом браке — всегда кислятина и что «индюшиться» он может только тогда, когда появляется что-то новое, что это — закон мужской природы, а она (Ася) обязана позволить мужу «поиндюшиться», иначе он потеряет «творческий» импульс.

Судя по всему, стала сказываться нарастающая высота гор, и наш Игорь, который в Москве обычно сдерживал такие «откровения», здесь проговорился. Автобус остановился. Он сломался. Мы оказались где-то среди гор. Начинало темнеть. И тут вдруг Ася закричала, как кричат от боли. Она ушла с дороги, и он пошёл за ней, но стоило ему подойти поближе, она выкрикивала какие-то злые слова, опять громко рыдала и уходила дальше.

Действительно, брачные «союзы» и рождение детей нередко зиждятся на неправде, на мерзости взаимодоговора, на принципе «свободы индюшиться», на грязи, когда физические касания супругов происходят не как закрепление высоких состояний, а как «кислятина», сдобренная обидой, недоверием и ненавистью. В этой «кислятине» растят детей, строят судьбу. В неправде! В смерти — друг для друга! В тайном ужасе детей перед ними. Ради собственного тщеславия кидаются к другим, завоёвывают, опять «окисляются», обеспечивают тылы, и опять им нужно совершить мерзость, захватить, обмануть...

К сожалению, человечество стоит на этой «кислятине», на этой тупой власти того, кого ненавидишь и от кого рождаются дети, на ложном привлечении Дугур, этой лукавой рабыни, хитрого существа, лживого до последней клетки, которое якобы любит, но и его якобы любят.

Автобус ремонтировали три часа. Всё это время продолжался супружеский скандал. Было ощущение, что сигнал пришёл сверху. Это было неистовое теургическое осуждение. Наконец, Игорь испугался. Подходить Ася не позволяла. Подпускала, что-то выкрикивала, и, рыдая, исчезала в полутьме.

Он подошёл ко мне и сказал, что у его жены — истерика, и он очень о ней беспокоится. Мы пошли искать её с ним вместе. Ася вышла к нам из темноты — гневная, бледная... Она не понимала своего мужа. Она боялась его. И этот страх, и эта боязнь потрясали тот мир, который она так яростно не понимала и непониманием своим уничтожала его ложную опору.

Что ещё меня поразило в этой ситуации — это реакция ещё одних супругов, местных врачей, которые вызвались быть нашими гидами в Орджоникидзе. Они жалели Игоря. Они сострадали «бедному» мужу истеричной жены. О, эти жалостливые сердца, добропорядочные и похожие на Душу.

Когда человек добр к нам, нужно быть предельно осмотрительными. Что лежит в основании его доброты? Доброта ли знания о нашей Душе (как вечном начале), или добросердечие взаимокормления как способа взаимоутверждения двух самостей?

Да, очень часто нас покупает «коровье» человеческое сердце. Оно ласковое, оно привязчивое. Оно тебя учитывает. Оно тебя поощряет, но в чём?

Особенно была потрясена жена нашего гида. Рыжая, резкая, царствующая в южных краях, она была возмущена поведением Аси, её криком. Даже не столько самим протестом, сколько легализацией протеста. Особенно её возмутили слова Аси о Душе... Верная подруга Мары, она часто является нам в снах как дебелая, рыхлая, хитрая. Этакая Мона Лиза с ухмылкой, «блудница-Вавилон». Та, что закрепляет во временных программах. Та, что человека обманывает в свою угоду, прикидываясь тайной. Безусловно ненавидя своего мужа, эта «Дугур» страстно, захватнически дралась за него и с ним. Таким, как она, жизненно важно, чтобы основанием жизни мужа была не Душа, а временные ценности, чтобы обеспечиваться им материально, социально, физически. А всё вечное и невостребованное им «пожрать». Такие Евы к «Новому Году откармливают поросёнка». Они не заинтересованы в том, чтобы человек спасся. (Если бы мужчины знали, как дорого, ценой их вечного существования, ценой возможного продления во спасение даётся им «доброта» их жён.) Недаром её муж всё время пытался понять: кто мы? Здесь было всё: и недоумение, и любопытство, и злоба, и хитрость, и агрессия, и сердечная тоска.

Пока его жена защищала Игоря, он сердился на Асю всё больше, и всё больше проникался симпатией к Игорю: в женщине они оба ценили одну и ту же Дугур. Когда же Ася заявила ему, что жена должна быть для мужа путеводной звездой, и он, и его жена сначала замерли от удивления и «оскорблённости высоким словом», а потом долго смеялись...

В Орджоникидзе нам пришлось заночевать у этой пары, и Игорь блудил с женой врача, ещё раз предавая свою жену и предавая свою Душу. Он ловчил, лукавил и жадно питался всем тем, что предлагала ему восточная пара. То, что в Москве в нём было спрятано под нормами вежливости, тут вырвалось неудержимо: здесь всё признавало в нём сильного мужчину, обладающего особым правом на беспредел. Весь вечер шёл бой, а не разговор. Ночью тоже был бой. Эта полная луна и чёрное пространство греха, секса, вечное противодействие мужчины и женщины, царство смерти — это было нестерпимо для меня и Аси. Но не для Игоря.

Мужчины возле своих Дугур, не зная о реальности Души, не найдя истинного Источника на Земле, продолжают питаться самолюбием — отсюда и самость нации, и гордость строя. О да, Мара лучше станет великим воином в памяти человеческой, чем вечной Душой (хотя только знание о реальности Души может успокоить мир). Как страшно было слышать наутро восторг этих двух Мар над убитым в Афганистане юношей, которому вырезали сердце и сожгли на костре. Как они восторгались подвигом не во имя чего! Просто смертью! Как наедалось их искажённое понимание природы смерти и цели подвига. Этим же утром Ася рассказала нам свой ночной сон. Якобы этой ночью в ангар врезалась машина, и из него появился Игорь. Сначала он вытащил мёртвую лошадь, а потом полумёртвых мужчину и женщину... И тут же хозяин вспомнил эпизод нартского эпоса, где главный герой — Сослан, спустившись на дно ада, увидел мёртвую лошадь, а направо и налево от неё — сидящих полумертвых мужчину и женщину. (Это значит, что мужское и женское начало в человеке долго вели борьбу, и в конце убили друг друга. Это предельная поляризация и омертвление. Именно таким вышел Игорь из ангара во сне Аси.)

Это совпадение так потрясло хозяина, что он затих, и остался безмолвен даже тогда, когда на прощанье развоевавшаяся Ася ещё раз объяснила ему, что творчески его не поощряют здесь, что Душа реальна и что он живёт не жизнью, а тлением.

Когда втроём мы приехали в группу и рассказали обо всём, никто не пожалел Игоря. Мы отказались от желания спасти его, и он вдруг оголился и стал нам виден. Каждый из вас рассказал тогда, как Игорь лукавит, как провоцирует, как стягивает энергии в сакральный и кундалинный центры, как он «съедает» высокие энергии, какой он ловкий в уничтожении Души. Внутренняя асурическая холодность, жестокость, лживость — и внешняя мягкость, а также доброта, ограниченная заботой о физическом теле, — вот главное, что вы увидели.

Ася впервые смотрела на своего мужа не отношением, а фактом! Когда и она отсекла желание его спасти и смогла убрать удивление перед ним, как перед редчайшим двойственным существом, она сумела его «разглядеть».

Да, Мара существует! Да, клеточки его тела (его воплощения) сейчас особенно активны и очень изыскано, хитроумно устроены. И этот факт реально помогает нам распознавать, работать, противостоять. Бороться в форме видения факта как он есть, без отношения, изумления или желания изменить.

Через три дня я поехала с Асей к знакомому художнику в Орджоникидзе. Первое, что нас приятно удивило, это то, что на чеканке, развешанной на стене мастерской, была представлена почти вся основная эзотерическая символика: кресты, треугольники, встречные колёса — в одном колёсе, а рядом с колёсом — воин. Художник рассказал уже слышанную нами историю о том, что легендарный герой осетинского эпоса Сослан дрался с этим колесом вечности. Оно переехало Сослану по коленям и уничтожило его. Художник рассказал нам об этих гордых людях, о том, что они — вечные воины и что доблестная смерть была их самой высшей целью. Когда они победили всех на земле, они пошли против богов и погибли. Нас потрясла точность и эзотерическая значимость всех сюжетов. Например, колесо как символ Солнца, символ Целого, уничтожил главного героя, переехав его по коленям.

Оказывается, здесь, в этих горах, знали об Иерархии, о трёхсоставности человека, о смерти как об основном проверочном моменте жизни, о Посвящении. Художник прочитал нам сказку о мужах, которые имели своих жён внутри себя (наработали женское начало) и носили их у сердца в пороховницах. И никогда не показывали их другим. Брак их совершался в тайне, хотя и при дневном свете. И эти люди вознеслись, оставив аланскому народу свой эпос.

Где мы ещё найдем сказку, в которой человек потребовал бы у ведьмы самого себя? А сказку, в которой дьявол отличается от обычного существа только тем, что у него пятки вперёд (т.е. существо имеет тот же объём энергетики, только проявляет её не в ту сторону)? Или сказка о волке, против которого могла устоять только коза, которая имела три чрева (полная иерархическая структура Брахмы). А две предыдущие козы, которые имели одно чрево и два чрева, были съедены волком без всякого труда...

Одни с Асей мы весь вечер погружались в книги об Осетии, оставленные нам художником альбомы. Много часов мы провели в мастерской, как бы прощупывая основной нерв народа. Этот нерв вдруг задрожал небывало сильно, живо! Воины, бои... Сыновей посылают для борьбы со страхом смерти, чтобы смерть была рядом, чтобы острота ситуации была состоянием постоянным, чтобы насладиться бытием только тогда, когда оно может вот-вот исчезнуть. Это — воля к смерти, это — наслаждение риском и вызовом, это — мужской жест воина. И везде — встречные колёса, кресты, пентаграммы, треугольники, семиугольники, разорванная восьмёрка — символ дьявола, восьмёрка — символ вечности. Ну, просто хрестоматия эзотерического знания! Я (в таком обилии) нигде не видела ничего подобного!

Ночью вдруг огромной силы эгрегор влился в нас! (Это почувствовали и я, и Ася.) Это не было гордое владение истиной. Это было вхождение во владение мощным, великим эгрегором кундалинной зоны. Как будто силы, проявленные здесь так ярко, не разрушив нас, наполнили силой наши ауры.

Эзотерическое знание — и такой странный для эпоса сюжет, когда герой не восстаёт против зла, не растёт, не тянется к Свету, а велик своим богоборчеством и мужеством индивидуального проявления, самостного упорства вопреки целому, встречному Колесу. Он всё прекрасно знает, что происходит. Он понимает, что это опыт гибели, опыт смерти во тьму внешнюю, того, кто хочет убивать и быть убитым...

Мы вбирали всё это как чистую энергию, которая становилась в нас светлой и давала нам невероятный корневой ток, силу, плотность, прочность. Было ощущение, что всё вокруг проворачивается. Свет входит во владение материалом. Такой степени глубины, силы и непреложности беспрепятственного вливания материала в кольцо Света я ещё не знала.

С одной стороны — высочайшее знание, не обременённое ничем случайным, а с другой — асурическая плотная зона. В принципе это понятно: асур — внизу, и Атма кольцует его. Но могли бы мы думать, что в этой доброй Осетии — такая тайна для нас? То ли кармический повтор наш, то ли итог, а может быть, приближение к Чему-то?

То, что мы испытывали с Асей ночью, когда двигалась земля, колыхались горы, проворачивались старые и новые пространства, было невероятно актуальным и реальным. Происходил новый процесс спасения сил и переход их в Славу, будто они влились в гармонию, которую давно ожидали. Вот такое было ощущение! Если на Круглике мы видели Учителей, приходивших посвящать, и это было частичное внедрение Света, то здесь было ощущение вхождения Сил, которые влились наконец в некоторую гармонию, устремлённые к полному Кольцу Света.