Письмо 87 (BSL-189)

 

Письмо 87 (BSL-189)

Дамодар К. Маваланкар ~ Синнетту

Бриг Кэнди, Бомбей, Индия, 26 августа 1882 г.

 

А.П. Синнетту, эсквайру, члену Т.О. Тендрил, Симла, Пенджаб.

Глубокоуважаемый Сэр, с величайшим огорчением и неохотой пишу я это письмо, но прошу вас о снисходительности, чтобы прочитать его терпеливо и внимательно.

Вчера вечером мадам Б. получила письмо от м-ра Хьюма, из которого она зачитала мне часть, касающуюся меня. Я обвинён в том, что я — фальсификатор! Мадам Б. спросила меня, что имел в виду м-р Хьюм, ибо никто не мог бы удивиться сильнее такому беспочвенному обвинению, чем она, так как она знает меня. Теперь я припоминаю, что около трёх месяцев назад (я не уверен насчёт времени) ночью мне было подброшено письмо. Я поднял его и посмотрел на адрес. Я смог определённо увидеть, что почерк мне знаком, но это был почерк не К.Х., и не сахиба М., и не Джуал Кхула. Я размышлял над ним и предположил, что это собственная подпись Ферна. Затем я сравнил адрес с подписью в одном из писем м-ра Ферна и нашёл их идентичными.

Зная, что даже чела (конечно, овладевшие основами предмета) могут проделывать такие феноменальные вещи, я ничего не сказал об этом, кроме как, отправляя письмо м-ру Ферну, выразил свое удивление или что-то похожее, точно не помню. Адрес на том письме превращён теперь в предлог, чтобы назвать меня фальсификатором!!!

Ну вы же знаете меня, м-р Синнетт, вы видели меня, разговаривали со мной — я взываю к вашему здравому смыслу английского джентльмена — скажите, считаете ли вы меня способным на подобную низость? Вам решать, как бы вы назвали человека, который жалует вам титул фальсификатора за то, что вы просто послужили орудием при пересылке ему письма от общего друга. Единственный мой грех состоял в том, что я превратился по собственной воле в такое средство связи.

В прошлом году, когда мадам Б. так много оскорбляли и когда представлялось желательным, чтобы она отошла от этого дела как можно дальше, ради неё я взялся быть посредником в переписке между моими Учителями и симлскими Эклектическими Теософами. Вам очень хорошо известно, при каких обстоятельствах я занялся этим делом. Но, увы, с каким результатом — быть названным фальсификатором или быть подозреваемым в этом!

До сих пор я достаточно гордился при мысли о том, что не буду заподозрен в каком-нибудь таком позорном поступке, по крайней мере теми людьми, которые теперь, кажется, делают это, так как все мои ближайшие друзья, знакомые и так далее отдадут свою жизнь, чтобы довести до всеобщего сведения, что я никогда до сих пор даже не произносил неправды и никогда не произнесу.

Итак, это подтверждает для меня одну вещь. Мир и особенно несколько скептических европейских рас не готовы и совершенно не подходят для Оккультизма. Те из наших Учителей, которые не будут иметь никаких дел с европейцами, пожалуй, совершенно правы. Мне наплевать на мнение внешнего мира. Я знаю, что стою как зеркало перед моими Учителями. Они-то знают меня и Они совершенно уверены, что при всех своих недостатках я всё же честный, правдивый, искренний и преданный человек. Слабостей у меня множество, главными из которых являются неблагоразумие, неосторожность и ещё никак не оставляющая меня крупица неуверенности в себе, когда беру на себя работу, связанную с серьёзной ответственностью. Но Они знают, что я никогда не вёл ни «двойную», ни какую бы то ни было ещё игру ни с кем и менее всего — с Ними.

Но раз уж меня однажды заподозрили, то больше я не могу иметь никакого отношения к этому делу. Но я — полный раб своих Учителей, и, если Они прикажут, мне придётся только подчиниться. Без такого приказа я решительно отказываюсь иметь какое-либо отношение к переписке, которую любой из вас, возможно, должен поддерживать с Ними. Мадам Б. уже прервала свою связь. Хотелось бы мне посмотреть, какой чела вызвался бы теперь делать это. Боюсь, что никакой. И я не верю, что при сложившихся обстоятельствах Они заставят какого-нибудь чела заниматься этим.

Если таким образом за неимением промежуточного канала связь между Ними и внешним миром подошла к концу — это не Их и не наша вина. Европейскому обществу следовало бы выказать подчёркнуто пренебрежительное отношение, как оно того вполне заслуживает. Если у европейцев есть чувство собственного достоинства, то и у нас, бедных индусов, тоже. Мы никогда не выдавали себя за высшую расу, но обладаем некоторым чувством собственного достоинства.

Я вижу, что цикл завершается или, скорее, завершится примерно через два с половиной месяца, и это дело должно постепенно прекратиться.

Я питаю слишком большое уважение, почтение и любовь к своим Учителям, чтобы слышать, что о Них говорят так, словно Они поистине не имеющие ни о чём представления младенцы. И я очень сочувствую мадам Б. Она так беспокоилась за Т.О. в течение более чем трёх лет, что окончательно подорвала свой организм. Ей нездоровится, и вчера вечером врач сказал, что у неё испорчена вся кровь. Мы знаем, что это значит. У меня единственная надежда и молитва, чтобы её сберегли хоть на некоторое время ради Общества. Под Обществом я подразумеваю азиатов, ибо твёрдо убеждён, что у европейцев нет задатков для оккультизма. Конечно, встречаются отдельные, очень редкие исключения вроде вас — но исключения только подтверждают правило.

Боюсь, что если Е.П.Б. по-прежнему обеспокоена, как и была, то неизвестно, что может вскоре произойти. Я пытался склонить её уехать дальше Дарджилинга или в какое-нибудь такое место на два-три месяца, где она не будет ни видеть, ни слышать о гнуснейших выходках мира, которые и послужили главной причиной её нездоровья, — а затем, когда она полностью вылечится, вернуться. Но она говорит, что лучше умереть, когда она почти мертва, вместо того, чтобы быть здоровой и снова пройти сквозь тот же самый процесс постепенного умирания. Я не знаю, какую новость о ней мы можем узнать в один прекрасный день, если с ней так упорно плохо обращаются, так безжалостно...230

... об уходе в отставку, и нам, вероятно, вскоре придётся последовать этому примеру. У меня высочайшее мнение лично о вас, ибо я считаю, что вы — одно из вышеупомянутых исключений, но я вынужден принять нынешний курс. У меня есть, по крайней мере, одно утешение, и это то, что я чист перед моими Учителями, которые, будучи ясновидящими, могут видеть меня насквозь в любое время, и пытаться обмануть Их, обращаясь к Ним письменно или разговаривая с Ними, — бесполезная уловка, которая будет сразу же обнаружена.

Словно чтобы нанести новые оскорбления, м-р Хьюм присылает мадам Б. для публикации в «Теософе» статью о моих Учителях, мягко выражаясь, в высшей степени омерзительную для чувств нас, индусов!

С глубочайшими симпатиями и сердечнейшими приветами к вам остаюсь преданный вам. Дамодар К. Маваланкар.

 

* * *

230. В этом месте была отрезана половина страницы оригинала. (вернуться ↑)

  Письмо 87 (BSL-189)